Часть 1
История моего прадеда
Основным и базовым качеством прадеда была справедливость. Не автоматизированная на уровне общепринятых правил и норм, а как глубокое чувствование равновесия между людьми, между миров внутренним и внешним. Оно ощущается через равную значимость каждого человека, его чувств, желаний, взглядов; через ощущение чужих и своих границ как обязательных, естественных и равнозначимых; через полное принятие уникальности каждого и непохожести друг на друга за норму. Всё это создаёт комплекс внутренних настроек и появлялся вид эмпатии, который проистекает из безусловной любви к себе и окружающим.
Когда прадеда призвали на войну, то его ценностные убеждения противоречили основным задачам военнослужащего. Выбор был скудный: убивать, быть убитым, быть взятым в плен, сбежать. Он пошёл на войну. Почти сразу его взяли в плен и отправили в концлагерь. Шанс остаться в живых мал, но так он хотя бы не предал своих центральных убеждений. Цена этого выбора была непомерно высокой.
Новая реальность шокировала его. В концлагере к людям применяют все возможные виды насилия, чтобы сломать человеческую суть. Какое-то время прадед держится за центральную часть себя, за свою ось, пытаясь сохранить независимость и целостность своего рассудка. Он держится за базовое чувство справедливости и равновесия между внутренним и внешним. Таким образом сопротивляясь ощущению себя жертвой и сохраняя часть контроля над собой. Но как же мало этой справедливости на войне, как же мало её в тех, кто теперь имеет над его жизнью абсолютную власть. Как же трудно становится удерживать равновесие и не падать духом, если всё вокруг стремится тебя сломать.
Несмотря на внешнее бесчеловечное отношение надзирателей, к себе он мог попрежнему относится с уважением и добротой. Поэтому и к другим относился так же, за что его любили заключённые. В условиях эмоционального и физического насилия он мог полагаться только на внутренние ресурсы, чтобы сохранить себя. Но надолго ли их хватит?
Идут годы и его собственный источник света истощается, он чахнет. Трудно поддерживать внутри свет, когда вокруг давит тьма. Будто цветок в засухе он теряет свой облик, иссыхает и почти исчезает. Люди вокруг умирают, не имея больше сил и смысла продолжать жить. Вера на спасение, на перемены больше нет. Но некоторые бросают последние силы на адаптацию к жестокой реальности. Они трансформируют свою суть под искажённую уродливую реальность. Их базовые ценности меняются, рушатся границы между привычным пониманием что хорошо, а что плохо, что правильно, а что неприемлемо. Принимают за норму извращенное и жестокое отношение к себе, чего в нормальной жизни никогда бы не позволили. И в результате этих чудовищных и неотвратимых изменений появляется искаженная личность. На уровне подсознания встраивается убеждение «я - жертва» и соответствующие ей отношения «тиран-жертва». Нет ничего прежнего. Жестокая психологическая операция, которая не оставляет даже намёка на себя прежнего. Ты уже не ты, но зато живой.
Мой прадед позволил этой трансформации случится, чтобы выжить. Он потерял ощущение равнозначности и равноценности людей. Границы, за которыми хранились его понимание своей уникальности и безусловная к ней любовь были сломлены. То, что раньше питало и наполняло жизнь смыслом исчезло. Он стал слабым и зависимым от одобрения мучителей. Пока они позволяли ему есть, пить и дышать, у него было право жить. В сознание въелось убеждение, что его жизнь возможна только с чьего-то одобрения. Чтобы выжить приходилось принимать и даже благодарить за то, что просто не убили.
Прадед был сломлен, но жив. Его убеждённость в равенстве всех людей превратилась в зависимость от снисходительности агрессоров. Потерянный, разбитый, без внутренних опор и ориентиров он прожил в концлагере все военные годы.
Однажды пришли освободители. Жестокий, но привычный уклад его жизни нарушило вторжение внешнего мира. Свобода стала для прадеда новым потрясением. Неожиданным и болезненным напоминанием о том, каким был его мир раньше и каким был он сам. Но его прежнего уже не существовало. Есть новая личность, которая не способна жить в свободном мире без надзирателей и их одобрения, без отношений между тираном и жертвой. Напоминание об утраченном оказалось невыносимым, а свободная жизнь пугающей. Но заключённых не спрашивали чего они хотят.
Я читала, что некоторые освобождённые заключённые Аушвица после пережитого холокоста возвращались обратно в концлагерь, потому что не знали как жить дальше. Для них не существовало после. Им методично внушали роль жертвы и заместили ею истинную идентичность. Поэтому свобода и независимость стали для них невыносимым бременем, а зависимость способом самосохранения.
Мучители, которые позволяли моему прадеду жить тоже исчезли. Нить связывающая его с привычной жестокой реальностью снова оборвалась. Но где взять силы, чтобы вернуться к самому началу, вернуть свою истинную идентичность, вернуться к семье?
Спустя время он оказался дома. Но сам так и остался в каком-то разломе, сумрачном состоянии, из которого искусственно выстраивал мосты для связи с реальностью. А там его ждали: жена, 4 дочки и 6 внуков.
P.S.: фото из интернета. Не из семейного архива
#прадед #историярода #тиранижертва #концлагерь #выбор #памятьпоколений #родовыесценарии #семейнаяистория #любовь #равновесие #потерясебя #свободавыбора #зависимость #невозможнаясвобода #ядроличности
